Новый год у Отшельника

Современные люди сейчас мало что знают о отшельничестве, и кто такие отшнльники. Многие думают что это какие-то верующие сумашедшие сектанты, которые прячатся в лесах и ждут конца света. Но на самом деле все долеко не так. Да, в старину отшельниками считали людей, которые из религиозных побуждений уходили от людей. Но сегодняшние отшельники, это зачастую просто брошеные государством люди.

В республике Коми и в наше время есть немало людей живущих отшельниками, но них мало что известно. Так к примеру лиш немногие рыбаки и охотники знают что на р.Выми уже много лет живет отшельник Дзель Вань. Так-же известно и про отшельника на реке Певк. Так-же и во многих вымерших деревнях еще остались одиночки, не жилающие покидать свои места.

Что держит этих людей и почему они так живут?

-Да все бонально и просто, и это не религия или убеждения. Говорят, Дзеля Вань когда-то обиделся на родственников и ушел в лес. Единственный житель усть-куломской деревни Дема Геннадий Завьялов, напротив, никуда от людей не уходил, это люди ушли из брошеной деревни. А Забоев остался в ней, превратившись в отшельника, единственного жителя умершой деревни.

У разных отшельников судьба сложилаль по разному, но часто истории эти очень похожи. Вот и Филлипыч стал отшельником не по своей воле, а по воле судьбы. Снежный человек на Тимане предупреждали знающие люди, что Филиппыч появляется незаметно.

С полчаса я слонялся по заснеженному двору между домиком и банькой, чутко прислушиваясь к каждому звуку в лесу: нет, не идет! Люди, которые помогли добраться до «фазенды» отшельника, убедившись, что печь в домике Филиппыча теплая, успокоили: «Сам, видно, недалеко, как стемнеет, жди» и отбыли. Едва затих скрип их шагов, мне стало вдруг не по себе: а ну, как Филиппыч

До ближайшего населенного пункта — крохотного лагерного поселка Касьян-кедва — отсюда добрая сотня километров по тайге. Тишь вокруг оглушительная. И потому невольно закрадывается подозрение, что во всей Вселенной остался ты

Когда же эти подозрения перерастают в твердую убежденность, из ниоткуда, а может из ближайшего сугроба, нависающего над крутым берегом Ворыквы, выныривает человек, с ног до головы выбеленный инеем.

— Филиппыч!

— Гости у меня сегодня, что ли? Ну, идем пить чай, однако.

— Напугал, Филиппыч! Ты и вправду, как снежный человек. Недаром байки про тебя

Посмеиваясь в бороду, Филиппыч ведет в дом: крепкий геологический балок. Филиппыч закончил строить его в 2002 году.

Неподалеку стоит прежнее жилище Робинзона: дощатый «шалаш» обитый кусками выцветшего брезента. Вход в старый домик занесен снегом, а потому больше напоминает звериный лаз. Тепла ради Филиппыч снег от стен и с крыши не убирает. Дрова в тайге всегда дефицит. Много ли их одному лучковой пилой можно напилить про запас? А морозы под пятьдесят на Тимане не редкость.

В домике Филиппыч в несколько секунд растапливает железную печь-кубовку, ставит на нее закопченный чайник, бросает на лавку теплую телогрейку: «Садись». Появление в избушке незнакомого человека его, вроде, совсем не интересует. Ни одного вопроса —

Таежный этикет: если человек пришел в лесную избушку, значит ему это нужно. А захочет рассказать о себе, расскажет.

Зато у меня к хозяину масса вопросов. И главный: откуда берутся современные

Из рудокопов в рудознатцы

Оказалось, Николай Филиппович Руденко — украинец. В начале шестидесятых годов прошлого века, демобилизовавшись из армии, он приехал в Воркуту. В активе у молодого бойца было донбасское училище, где он до армии учился на проходчика. В армии Филиппыч получил еще одну рабочую специальность: водителя. Но в Воркуте, не раздумывая, попросился в шахту. Романтика тут ни при чем. Просто заработки проходчиков по тем временам были несопоставимы с шоферскими.

Устроился Руденко на «Капитальную» (предприятия этого давно нет и в помине). Отработал больше десяти лет. Семью завел, как положено. Родилась дочка. Не сразу, но шахтоуправление выделило передовому горняку квартиру. А Филиппыч, дурья башка, от квартиры отказался, посчитав, что в бригаде есть человек, которому она нужнее. Продолжал жить с семьей в бараке, доставшемся вольным шахтерам от Гулага. С этого и начались раздоры в семье. Филиппыч стал задумываться об отъезде из Воркуты.

Еще одной причиной того, что Филиппыч взалкал воли, стала страшная по своим масштабам авария на «Капитальной». В 1964 году подземный удар в несколько секунд похоронил 54 горняка. Филиппыч в тот день был на смене. Однако бремсберг, который он пробивал с другими проходчиками, от удара подземной стихии не пострадал. Завалило добычников в соседней лаве. Чтобы забыть те трагические мгновенья под землей Филиппыч стал попивать.

Однажды он увидел объявление о том, что «Полярноуралгеология» набирает рабочих для работ на юге Республики Коми. Требовались люди с горняцким стажем. Филиппыч

Ранней весной партию, в которую его определили, выбросили на вертолете в верховьях реки Вычегды, неподалеку от крохотного поселка Пузла. Здесь шахтерам-геологам предстояло выстроить восьмидесятиметровый подземный ствол к бокситовому пласту.

Работа была та же, что и на шахте. Филиппыч бурил шурфы, откидывал лопатой-грабаркой взорванную породу, устанавливал крепь в подземной штольне. Зато вокруг вместо скучной воркутинской тундры — роскошная тайга, заполненная дичью, реки и озера, кишащие хариусом и сигом, осенние болота, красные от клюквы. Все свободное время шурфовщик Руденко теперь проводил в тайге. И по окончанию сезона принял твердое решение: в Воркуту не возвращаться.

Устроился Филиппыч на работу в Ухтинскую экспедицию того же объединения «Полярноуралгеология». Бокситовое месторождение на Вычегде оказалось малопродуктивным. Штольню затопили.

Она и сегодня таится где-то неподалеку от Пузлы. Филиппыч помнит, как ему поручили сломать бетонную перемычку в штольне. Вода хлынула в ствол с такой силой, что рабочие едва успели унести ноги из подземного коридора.

Экспедиция, в которой работал Руденко, в те годы сосредоточила поиски бокситов на древнем горном кряже Тиман. Здесь, на границе Архангельской области и Республики Коми и сегодня нет жилья и дорог. А в конце шестидесятых годов геологи на Тимане были единственными разумными существами.

Филиппыч, как большинство рабочих в геологии, освоил множество специальностей. Но основным занятием было по-прежнему проходка подземных стволов к рудным

Первооткрыватель.

В 1968 году Четласская партия обнаружила на реке Ворыква крупное месторождение бокситов. В последствии рядом была выявлена целая цепочка месторождений этого сырья для алюминиевой промышленности.

Легенд о том, как нашли бокситы на Ворыкве, существует множество. В них отдается должное фантастическому нюху, научной сметке и аналитическим способностям ухтинских геологов. Есть своя легенда и у Филиппыча. Он был свидетелем, как в конце одной из рабочих смен бульдозерист Леха случайно вывернул ножом «Чувашпиллера» здоровенную бурую глыбу. Оказалось, что это есть бокситовая порода. Леха необычайно повезло: он зацепил пласт, который в этом месте подходил прямо к поверхности.

Сейчас в местах, где Филиппыч отбарабанил шурфовщиком, дизелистом, коллектором три десятка лет, построен бокситовый рудник. Миллион тонн руды ежегодно отправляют отсюда на Урал. К руднику ведет первая в России частная железная дорога.

Владеет рудником и железной дорогой богатейшая Сибирско-Уральская алюминиевая компания. Нынешней осенью президент этой компании Виктор Вексельберг на церемонии открытия железной дороги сказал: «Тиманский проект — самый амбициозный проект металлургической отрасли России». Эти слова, отлитые в алюминии, украшают теперь один вход в вахтовый комплекс на руднике. Филиппыч прочитал их, когда ходил на рудник искать свою собаку, которую, как он подозревает

— Вот бы Леха порадовался, — говорит он, помешивая угли в печке. — К нему ведь после того случая надолго кличка приклеилась — Первооткрыватель. Начальник партии Лехе подарил новый рюкзак за находку.

В 1989 году, в год своего выхода на пенсию, Филиппыч получил от начальника Ухтинской экспедиции Эдуарда Ходжаева ордер на однокомнатную квартиру в городе Ухте. Впервые в жизни после воркутинского барака у него появилось собственное

— Слишком поздно, — так низко оценил он последний подарок государства за свой труд

— Лучше поздно, чем никогда, — возражаю ему.

— Получи я угол чуть раньше, еще был шанс обзавестись семьей, пустить корни в городе. А так — бесполезной оказалась квартира.

Семидесятые-восьмидесятые годы в Коми можно назвать временем геологического бума. Десятки партий искали на территории северной республики нефть, газ, марганец, золото, алмазы, бокситы. Рабочие кадры этих партий формировались в основном из беспокойного племени людей перекати-поле. Бомжами этих великих трудяг назвать язык не поворачивается, хотя если обратиться к истокам стершегося понятия «бомж», многие северные геологи как раз и были людьми ими: людьми без определенного места жительства., с полевой пропиской.

— В основном наши мужики из геологических партий «на материке» имели место в общежитии, — рассказывает Филлипыч. — Это в лучшем случае. А большинство, как я, не имели ни кола, ни двора, одну лишь полевую прописку. Когда заканчивался сезон, выезжали отдыхать в город. Но это была мука: ночевать приходилось по вокзалам, по подъездам, а то и в милиции. Брали нас туда за дело и просто так. Раз полевик, значит потенциальный клиент вытрезвителя или КПЗ.

Так ведь другого занятия, кроме как водку пить у нас не было. Месяц погуляешь и опять на год в лес. Со временем я все реже стал выезжать в город. Все уедут, а я остаюсь сторожить балки, имущество. Рыбачил, охотился. После выхода на пенсию какое-то время еще работал в экспедиции. И вдруг, в начале 90-х, все начало валиться. Работы на бокситовом месторождении закончились, экспедиция обанкротилась, всех уволили. Приехал в Ухту, прихожу в квартиру, а там двери выломаны. Я на последние сбережения установил железную дверь в квартире и ушел в лес окончательно.

В полусотне километров от бывшей геологической базы Четлас Филиппыч срубил небольшую избушку и навсегда прописался в ней. Питался в основном за счет рыбалки. «Были времена, когда на хариуса смотреть не хотелось», — признается он. — Хорошо, что с годами рыбу и мясо ем все меньше».

Впрочем, на одних грибах и рыбе Филиппыч вряд ли выжил бы. Однако он сохранил тонкую ниточку, связывающую его с цивилизацией. Знакомые геологи, работавшие в этих местах изредка завозили отшельнику продовольствие и другие припасы, закупаемые на пенсию Руденко, которую они получали по его доверенности.

К тому же и перестройка, разметавшая геологическое хозяйство, припасла для отшельника немало сюрпризов. Он обнаружил, что в местах бывших геологических стоянок брошено множество всякого добра: от пиломатериалов до запасов тушенки и муки. Сейчас в его домике есть даже рация, добытая в одном из походов. Обнаружил Филлипыч и то, что он в тайге не одинок. На развалинах геологических баз жили и другие мужики, не сумевшие вписаться в новую цивилизацию.

Без контактов с остальным человечеством Филиппыч прожил в тайге почти десять лет. За это время он так сжился с лесом, что люди его стали пугать гораздо больше, чем окружающие звери. С лесными соседями Филиппыч завел настоящую дружбу.

В трех километрах от его избы живет матерый медведь, которого Филиппыч, не мудрствуя лукаво, назвал Михайло Потапычем. Не раз по осени они встречались на одном клюквенном болоте. Потапыч порыкивает, но далеко не уходит. Он тоже к

Лишь раз они сошлись нос к носу. Филиппыч собирал малину. Увлекся так, что увидел медведя уже в пяти шагах. Тот, видимо, тоже и не подозревал, что они с соседом по лесу рвут малину с одного куста. Заметив Филиппыча, Мишка вскочил на задние лапы, зарычал. А потом, сломя голову, потом бросился прямо в малинник. На том месте, где он стоял секунду назад, отшельник обнаружил огромную кучу горячей медвежьей

— Я, конечно, тоже напугался! Но ведь не так. Значит я в этих местах хозяин, —подводит старик черту под давней встречей.

Однажды Филиппыч ушел на двое суток в лес. Ведерную кастрюлю с соленым хариусом поставил в холодный ручей, чтобы рыба не протухла. Вернулся, а кастрюля валяется в верх дном на берегу, рыба разбросана и каждая тушка надкусана огромными зубами. Соленый хариус медведю пришелся не по вкусу. Рассерженный Филиппыч побежал в мелкий ельник, где по его расчетам должен был отдыхать Потапыч и долго обзывал соседа нехорошими словами. Громко — так, чтобы тот услышал. С тех пор медведь в угодья

Еще один сосед, с которым у Филиппыча установились почти приятельские отношения — старый одинокий волк Серый. Когда-то он водил крупную стаю хищников, прописавшихся неподалеку от домика отшельника на Ворыкве. Через эти места мигрируют лоси. Волки зимой в одно и то же время регулярно наведывались к зимовью Филиппыча, гоняли лосей по весеннему насту. С годами отшельник по следу стал отличать каждого члена стаи.

Две зимы назад, заметив одиночный след, старик понял, что кто-то из более молодых хищников победил в споре за право быть вожаком. Старый волк в этом случае уходит из стаи, становится одиночкой. Может быть, именно потому, что Филиппыч знает, как тяжело приходится одиночкам, старик стал привечать Серого. Иногда в бескормные месяцы оставлял на волчьей тропе для Серого мороженного хариуса.

А вот история о том, как уходя от преследования охотников, пара лосей завернули на заимку Филиппыча…

— Я слышал выстрелы далеко в лесу. Вечером, когда вернулся из лесу, заметил, что лосиные следы ведут прямо к домику. смотрю: пара сохатых залегли в снег прямо за баней. И ни гу-гу. Не веришь? Все так и было.

Отчего не верить? В лес все эти годы Филиппыч ходит без ружья: «Тяжело. Да и без

У него с тайгой все на доверии. Возвращение Филиппыча

Когда «Суал» начал в этом районе осваивать бокситовое месторождение, вместе с горнодобытчиками в тайгу вернулись изыскательские партии, появились здесь дорожники, мостостроители.

Как ни хоронился Филиппыч, слава о нем, быстро распространилась. Частыми гостями у него стали рабочие с бокситового рудника, дорожники. Завел знакомство и с руководством: Сергей Кудрявцев начальник «Бокситов Тимана» не раз наведывался в его зимовье. Кстати, именно Кудрявцев и помог мне доехать до зимовья Филиппыча за что ему огромное спасибо.

Побывал однажды у Филиппыча и еще один хозяин этих мест: бородатый мужичок с крючковатым носом. Достал невиданную прежде отшельником квадратную бутылку водки и шарахнул вместе с ним стакан: «За бокситы!».

Потом Филиппыч узнал, что это президент СУАЛа Виктор Вексельберг.

— Мужик простой, положительный, — оценил его Филиппыч. — Мне такие нравятся.

В 1999 году к Филиппычу в избу нагрянули совсем уж желанные гости: ребята из геологического предприятия «Миреко», одного из осколочков объединения «Полярноуралгеология». Отшельнику предложили вновь поработать на благо родной

Десятилетия назад геологи пробурили в окрестной тайге десятки скважин, пронизывающих водоносные слои. Они необходимы для исследования гидрорежима месторождения. Горнодобытчикам необходимо знать: как поведут себя подземные пласты при карьерной добыче боксита, сколько воды придется откачивать? С 2000 года Филлипыч на Тимане — главный водяной. Хотя в документах его должность звучит гораздо скромнее: рабочий четвертого разряда на геологических работах.

В хозяйстве Филиппыча свыше тридцати скважин, разбросанных по огромной территории. Чтобы обойти их все, н<еобходимо протопать по тайге около ста километров.

Николай Филиппыч Руденко — главный водяной Тимана; по притокуводы из таких скважин Филипыч следит за гидрорежимом Тимана

В течение недели совершает полный круг — обходит все скважины. В таком режиме он движется уже много лет, без остановок. Может потому, когда я спросил его о болезнях, он засмеялся: «Болею только с похмелья. А поскольку в тайге этого зелья нет, живу здоровеньким. При моей работе возможностей болеть нет. Если зимой хотя бы неделю не пройтись по маршруту, лыжню заваливает снегом и тогда приходится топтать ее заново. А это лошадиный труд!».

От всех хворей у Филиппыча первое лекарство: баня. Он ее выстроил год назад. До этого хотя бы раз в неделю банился прямо в избушке: «Натоплю печь до красна и пошла

Своей новой должностью и нынешним положением Филиппыч доволен. Два раза в месяц к нему приезжают специалисты из ООО «Геолог-1», забирают пробы и за показаниями уровня воды в скважинах. Эти показания он заносит в специальный журнал. Одновременно, следит он и за погодой. Ежедневно замеряет температуру воздуха, почвы, направления ветра. Так что лучшего предсказателя погоды на не найти. Впрочем, у нас есть возможность проверить это. Несмотря на напугавшие всех декабрьские морозы, эта зима в Коми будет достаточно теплой, пообещал мне

Что ж, поживем, увидим

В остальном, Филиппыч живет так же, как и раньше: почти в полном одиночестве. Главный собеседник для него не люди, а книги. В балке у отшельника собрана солидная библиотека классики. Правда, она давно уже не пополнялась: вахтовики, у которых он иногда просит книги, привозят с собой в основном детективы. А это, по мнению, Филиппыча, вздорная литература, на которую серьезному человеку не стоит тратить

К празднованию Нового года Филиппыч относится сдержанно

— Елку тащить в зимовье и обряжать ее — это не по мне. А у меня их вон сколько вокруг. Буду слушать радио.

Но желание, когда часы пробьют двенадцать, Филиппыч загадет непременно:

— Хочу в 2003 году съездить в Херсон, на могилу брата и матери. Да и взглянуть интересно — как сейчас в миру люди живут.